Иконы нельзя отнести к произведениям живописи в обычном смысле слова. Это не картины. Картины в линиях и красках повествуют о людях и событиях реальной действительности. Начиная с эпохи Возрождения, жизнь и природа на картинах изображаются посредством иллюзорного воспроизведения на плоскости доски, стены или холста трехмерного пространства — мира людей, животных, пейзажей и вещей. И даже если сюжет почерпнут из мифологии, то он переведен на язык земных образов.

Живопись экспрессионистов и абстрактная живопись призваны отобразить переживания художника, переживания, которые изменяют и нарушают пропорции событий и предметов, а также цветовые соотношения между ними, деформируют предметы до неузнаваемости или вообще обходятся без предметных образов. Но даже и в этом случае различные эксперименты с цветом, линиями, со всевозможными способами интерпретации пространства на двухмерной поверхности картины не выводят нас, зрителей в мир иной природы, иных пространственных и временных шкал, иных ценностей.

И цвет на иконах выполняет особую функцию — функцию символического языка, который должен выражать не соотношения цветов предметов и их взаимовлияние в помещении или на открытом воздухе, но свечение предметов и человеческих лиц, озаренных светом, источник которого вне нашего физического мира. Золотые штрихи на иконах олицетворяют этот неземной свет, а золотой фон символизирует пространство "не от мира сего". Теней на иконах нет. В царствии Божьем все пронизано светом.

По самому их предназначению и по самой их природе иконы нельзя и рассматривать как картины. В них нет не только обычного пространства, но нет и событий, обусловленных обычными причинно-следственными связями. Икона — это окно в мир иной природы, но окно это открыто только для тех, кто обладает особым — духовным — зрением.

Для того чтобы приблизиться к пониманию икон, надо видеть их глазами верующего человека, для которого Бог — несомненная реальность при всей ее непостижимости и недоступности, реальность неизмеримо более важная и непреложная, чем быстротечная собственная земная жизнь. Реальность вездесущая, незримо стоящая за каждым событием, незримый свидетель и судья, от чьего взора невозможно укрыться никогда и нигде.

Но само пространство тоже таинственно: есть пространство видимых и ощущаемых событий, но есть и пространство событий потусторонних — невидимых и неощущаемых, о которых люди узнают только в результате откровения.

Из "того" мира в этот вливается Божественная воля и Божественная благодать. Из него в мир земной могут прийти посланники, вестники-ангелы, может явиться какой-либо святой, и даже сама Богородица...

Принципы и художественные средства создания икон формировались в течение многих веков, прежде чем Древняя Русь приобщилась к этой стороне человеческой культуры. Традиции иконотворчества пришли в Древнюю Русь вместе с принятием ею христианства из Византии в конце Х века.

Искусство Византии того времени носило, главным образом, религиозный характер и подчинялось строгим законам, как в отношении содержания, так и в отношении формы.

Регламентация канонических типов икон и иконографического стереотипа образов была итогом длительных дискуссий и борьбы, разгоревшейся вокруг догматических проблем, связанных с культом икон, борьбы, важнейшим эпизодом которой была эпоха иконоборчества и запрета культа икон. Эта эпоха продолжалась более ста лет и закончилась примерно за полтора века до крещения Руси.

Одной из важнейших причин отрицания, а затем и запрета культа икон явилось военное и идеологическое давление на южные и восточные границы Византийской империи арабов, сплотившихся под знаменем новой религии — ислама. В догматах ислама библейские запреты творения и почитания кумиров, к которым мусульмане относят и крест, и иконы, приобрели абсолютный характер, и это оказывало заметное влияние на умонастроения пограничного населения Византии.

В 730 году византийский император Лев III запретил культ икон. Этому в значительной мере способствовало то, что до воцарения он в течение многих лет служил в восточных провинциях Империи и, очевидно, не только был хорошо знаком с религиозными концепциями ислама, но и испытал известное влияние со стороны епископов Малой Азии, которые стремились (опять-таки под подспудным воздействием идеологии ислама) в максимальной степени очистить христианскую религию от всего материального, чувственного, недуховного. Многие иконы, мозаики, фрески были уничтожены. Однако иконопочитание не прекратилось. Оно продолжалось, хотя его приверженцы подвергались преследованиям, порой очень жестоким.

Культ икон был восстановлен временно в 787 году на VII Вселенском соборе (в Никее) и окончательно — в 843 году.

Одним из авторитетных защитников почитания икон был крупнейший богослов и политик Иоанн Дамаскин (ок. 675 — ок. 750 г.), чьи доводы во многом определили смысл и содержание решений VII Вселенского собора. Иоанн Дамаскин учил, что библейский ветхозаветный запрет на изображение Бога носил временный характер: "В древности Бог, бестелесный и не имеющий вида, никогда не изображался. Теперь же, когда Бог явился во плоти и жил среди людей, мы изображаем видимое Бога. Не невидимое Божество изображаю, но изображаю виденную плоть Бога..."

Опираясь на учение предшественников, Иоанн Дамаскин обосновывал правомерность творения образов тем, что "человеколюбию Божию угодно было облекать в вид и форму то, что лишено всякого образа и вида". Бог изволил прийти к людям Своим Сыном, воплотившимся Словом, Иисусом Христом. Он является в мир людей и обладает человеческим телом и обликом, — "ибо мы имеем нужду в том, что нам родственно". Он даровал нам Свой видимый образ.

Однако то, что было дано как видимое, конечно же, не передает и не выражает все свойства и сущность непостижимого Бога. Но как тело имеет тень, так и всякий оригинал имеет копию, и "икона есть напоминание".

И как само Священное писание есть словесное изображение, образ священной истории, так и иконы составляют ее изображение, пересказ, но не словами, а линиями и красками.

Не имея возможности обозначить в видимых чувственных формах невидимые свойства Первообраза, мы были бы не в состоянии возвыситься до созерцания духовных предметов. Поэтому икона — образ — является не иллюзорным воспроизведением изображаемого, но — чувственным символом, при помощи которого мы обретаем способность подняться до постижения бесплотного — Божественного. "Через символы легче вознестись и горняя помышлять."

Икона, таким образом, играет роль мистического посредника между миром земным и миром небесным.

Так был определен смысл и сформулирована концепция иконотворчества.

В решениях VII Вселенского собора декларируется подчинение художников-иконописцев требованиям Церкви в отношении строгого следования иконографическим канонам при написании образа.

Однако иконографические каноны оформились не сразу, а постепенно и закрепились как традиции и правила, регламентирующие и набор, и характер, и способ изображения религиозных сцен и образов святых. Это объясняется тем, что иконам был придан статус носителей и хранителей церковного исторического предания. Поэтому нарушение иконографического канона было чревато искажением предания, впадением в ересь и строго наказывалось. "Иконы должны быть написаны по существу и подобию, а не по догадкам и самомышлению."