«ДЕПРЕССИЯ» равно «УНЫНИЕ»?

Отдаляясь от Бога на протяжении своей истории, человечество тем самым всё больше ограничивает себя рамками мира материального. Это естественный «прогресс» падшей души. Поэтому совершенно понятно, что и в оценке психических расстройств происходит полное пренебрежение духовным опытом. Когда речь заходит о депрессии, большинство светских людей даже не задумывается о том, что корни болезни могут находиться в их греховной жизни, в неисправленных и неосмысленных ошибках молодости, что таким образом на поверхность их сознания пробивается заглушённая когда-то совесть. И, наверное, можно предположить, что нынешнее распространение депрессии имеет своей причиной именно духовный упадок.

В православной же среде одна из самых распространённых ошибок, бытующих относительно депрессии, состоит в том, что этот недуг воспринимается только как духовная болезнь, порождённая грехом. Многие верующие изо всех сил пытаются соединить психотерапевтическое лечение с практикой церковной жизни. Результаты такого «мичуринского» метода нередко бывают трагическими.

«К сожалению, с подобной практикой, когда молитвы и Таинства «православные врачи» «прописывают» при различных, особенно душевных недугах, как какую-то, прости Господи, микстуру, в наши дни приходится сталкиваться всё чаще, — пишет в своей работе «Православие и психиатрия» Валерий Ильин. — А почему бы, прежде чем прибегать к такого рода новаторствам, зачастую, граничащим с кощунством и магическим восприятием церковных Таинств, не задаться вопросом: а что, собственно, плохого в том, что психотерапия, по выражению Фрейда, работает там, где нет Бога? Православная аскеза имеет своей целью уход от «мира сего», приближение человека к Богу и, в конечном счёте, соединение с Ним. Она служит средством к спасению души. Психотерапия же, если это на самом деле психотерапия, а не оккультная практика, ни в коем случае не претендует на спасение души. Её задача — помочь человеку жить в этом мире, мире безбожном, не превращаясь окончательно в хищных волков или в скотов».

Безусловно, как отмечают специалисты, воцерковление не только полезно, но и необходимо при лечении душевных расстройств, как, например, необходимы физические нагрузки после переломов. Но полезны они только тогда, когда человек хочет и способен им следовать. Ведь ни один врач не станет прописывать усиленную зарядку тому, кто лежит с сотрясением мозга. А вот ревнители веры вполне могут настоять, чтобы больной депрессией вычитал длинное непонятное молитвенное правило.

В «Основах социальной концепции Русской Православной  Церкви», принятых в 2000 году, рекомендуется разграничивать депрессию как страсть и депрессию «от естества», т.е. как психическое заболевание: «Церковь рассматривает психические заболевания как одно из проявлений общей греховной повреждённости человеческой природы. Выделяя в личной структуре духовный, душевный и телесный уровни её организации, святые отцы различали болезни, развившиеся «от естества», и недуги, вызванные бесовским воздействием либо ставшие следствием поработивших человека страстей».

Действительно, в православной аскетике очень много внимания уделено страсти уныния («уныние» — в переводе с греч. аcedia, буквально «не старание, не труд» — беспечность, нерадивость, расслабление). Святые отцы, подвизавшиеся в пустынях и скитах, в отдалении от мира и даже от себе подобных монахов, отмечают, что уныние — одно из главных и неотъемлемых искушений такой жизни. Особенный пик страданий приходится на полдень, когда жара достигает своего апогея, до трапезы ещё далеко (монахи кушали один раз в день — вечером), а молиться уже нет сил. Нападая на душу инока, уныние внушает ему омерзение к своей келье и братьям. Возникает отчаянная мысль, что все усилия напрасны, никогда не достигнуть спасения и прощения грехов. Такому монаху хочется оставить свою келью, пойти в гости к другим инокам, заняться делами милосердия, а то и вовсе бросить свой подвиг. Преподобный Иоанн Лествичник даже описывает физические страдания того, кто впал в уныние. «Бес уныния производит трёхчасовое дрожание, боль в голове, жар, боль в животе; когда же настанет девятый час, даёт немного возникнуть; но потом, в час молитвы, снова отягощает тело; стоящих на молитве он погружает в сон, и в безвременных зеваниях похищает стихи из уст».

В понимании святых отцов, уныние нераздельно связано с ленью. Потому одним из главных средств в борьбе с этой страстью, кроме молитвы и послушания, считается рукоделие. Иоанн Кассиан Римлянин рассказывает о неком авве Павле, опытнейшем между отцами. Будучи обеспечен плодами пальм и маленьким садиком, он не имел нужды в пропитании. Однако Павел собирал пальмовые листья и каждый день заставлял себя заниматься плетением, как будто этим он должен содержаться. Когда за целый год пещера наполнялась разными изделиями, он, разложив огонь, всё это сжигал. Работа нужна была ему для очищения сердца, собранности помыслов, постоянного пребывания в келье и преодоления уныния. Ведь, по наблюдению св. Иоанна Лествичника, тяжесть этого греха состоит в том, что «каждая из прочих страстей упраздняется одною, какою-нибудь противною ей добродетелью; уныние же для инока есть всепоражающая смерть». Но победа над ним даёт и больше всего венцов.

Как видим, духовное понятие страсти уныния частично перекликается с медицинским диагнозом «депрессия». Однако, как верно заметил психиатр Валерий Ильин, эти понятия из совершенно разных плоскостей. Каждый конкретный случай должен рассматриваться всесторонне и очень аккуратно. Некоторые специалисты склонны ассоциировать невротическую депрессию с унынием, рекомендуя в лечении использовать преимущественно духовные средства. Такого мнения придерживается известный в православной среде врач Дмитрий Авдеев. Однако он призывает при этом не игнорировать и курс общеукрепляющей терапии, отдых, физическую активность, свежий воздух и достаточный сон. В отношении других депрессий этот доктор считает, что они не могут быть излечимы без медикаментов, а часто и госпитализации. Попытки ограничиться лишь наставлениями, увещеваниями практически безрезультатны. Оценивать такого рода депрессию как греховную страсть — неверно. Это болезненное состояние.

Однако какого бы рода депрессия ни постигла человека, к каким бы лекарствам — духовным или медицинским — ни пришлось прибегнуть, никогда нельзя терять надежду. В этом однозначно сходятся и психиатры, и святые отцы. Ведь надежда — это то, на что в первую очередь посягает недуг, всё больше и больше увлекая человека в трясину переживаний, сомнений, отчаяния. Ведь надежда — это то благое проявление человеческой воли, которое всегда связывает нас с Врачом душ и телес, помогая Ему освобождать нас от страданий.